Конечно, все понимают, что произошло нечто ужасное, если вся прекрасная Замковая гора содрогается от непривычных порывов холодного ветра и день вдруг обращается в ночь. Но понимают ли они, какое бедствие обрушивается на них? А обитатели Замка? Пытается ли кто-нибудь добраться до погодных машин, которые выключил их сумасшедший корональ, или узурпатор перекрыл доступ к машинам и смерть все равно поразит всех?

До Бомбифэйла было теперь рукой подать. Валентин сожалел, что они вынуждены проехать мимо города, ведь его армия после боев нуждалась хотя бы в короткой передышке. Но если они задержатся в Бомбифэйле, то останутся в нем навеки.

Так что — вверх и вверх, сквозь надвигающуюся ночь. Как ни быстро они ехали, Валентину все равно казалось, что они продвигаются слишком медленно, потому что он представлял себе собиравшиеся на площадях городов беспорядочные толпы перепуганных людей, глядевших в небо, кричавших: «Лорд Валентин, спаси нас!» — и не знавших, что черноволосый человек, к которому они обращают свои мольбы, и есть виновник их гибели. Он мысленно видел, как жители Замковой горы миллионами хлынут на дороги в паническом бегстве на нижние уровни, в безнадежных, бесплодных попытках избежать смерти. Он представлял себе, как языки пронизывающего ветра лижут прекрасные растения Барьера Толингара, замораживают каменных птиц Фурибла, губят элегантные сады Сти и Минимула, превращают в лед каналы Хоикмара. Это чудо — Замковая гора — создавалось восемь тысяч лет, а безумец с холодной и подлой душой уничтожит ее в мгновение ока.

Стены и башни Бомбифэйла, прекрасные даже в этом гаснущем свете, манили к себе, но Валентин проехал мимо, торопясь дальше по ступеням горной дороги, вымощенной древними плитами красного камня. Повозка Элидата шла справа от него, Карабеллы — слева, чуть позади ехали Слит, Залзан Кавол, Ирманар, Лизамон, а за ними — все отряды, собранные Валентином в его долгом путешествии. Все спешили за своим лордом, но понимали, что наступает миг апокалипсиса, когда зло готово восторжествовать и победить его могут только мужество, храбрость и скорость.

Валентин сжал кулаки, пытаясь усилием воли заставить повозку двигаться быстрее. Делиамбер, сидевший рядом, уговаривал его успокоиться. Но как быть спокойным, когда сам воздух Замковой горы уходит молекула за молекулой, а непроглядная тьма ледяной ночи начинает окутывать все вокруг?

— Видишь вдоль дороги деревья с малиново-золотыми цветами? — обратился Валентин к колдуну.— Это галантинги, посаженные четыреста лет назад. Когда они цветут, в Высоком Морпине устраивают фестиваль, и тысячи людей танцуют на дороге между ними. Видишь — листья уже съежились и почернели по краям. Они никогда не знали такой низкой температуры, а холод еще только начинается. Что будет с ними через восемь часов? И что станет с людьми, любившими танцевать под ними? Если даже такой холод губит листья, что будет в настоящий мороз и снег? Снег на Замковой горе! И даже хуже, чем снег,— когда исчезнет воздух и все окажется беззащитным под звездами!

— Мы еще не пропали, мой лорд. Что за город над нами?

— Высокий Морпин — город развлечений, где происходят игры.

— Думай об играх, которые будут здесь в следующем месяце, мой лорд, в честь твоего триумфа.

Валентин кивнул.

— Да,— сказал он без тени иронии,— я буду думать об играх, о смехе, о вине, о цветах на деревьях, о пении птиц. Нельзя ли заставить этот фургон двигаться быстрее, Делиамбер?

— Он плавает в воздухе, а не летает. Наберись еще терпения.

Замок уже близко.

— Еще несколько часов,— угрюмо произнес Валентин.

Он изо всех сил старался сохранить душевное равновесие.

Он вспоминал Валентина-жонглера, простоватого парня, похороненного теперь где-то в глубинах его существа, который когда-то стоял на стадионе в Пидруиде и отрабатывал только что выученные приемы, сосредоточиваясь только на точности руки и остроте глаза. «Держись в центре своей души, помни, что жизнь — игра, путешествие, короткие развлечения, что коронали могут падать в реки, что их могут сожрать морские драконы, высмеять в пантомиме метаморфы».

Ну и что? Довольно слабое утешение. Это неудачи одного человека, довольно тривиальные в глазах Божества, хоть этот человек и был короналем. А здесь — угроза миллиарду невинных жизней и произведению искусства — Горе, возможно единственной во всей Вселенной.

Валентин посмотрел на безбрежное темнеющее небо, на котором, как он боялся, скоро проявятся звезды, прямо в полдень. Все эти звезды — множество миров, и было ли на какой-нибудь из них хоть что-то сравнимое с Горным замком и Пятьюдесятью Городами? И все это сегодня погибнет?

— Высокий Морпин,— произнес Валентин.— Я надеялся, что мое возвращение к тебе будет более счастливым.

— Тише, успокойся,— прошептал Делиамбер.— Сегодня мы пройдем мимо. В другой раз ты приедешь сюда в радости.

Высокий Морпин сияющим воздушным плетением поднимался справа. Город-фантазия, город игр, чудес и грез, город, сплетенный из золотой проволоки, как думал в детстве Валентин, когда смотрел на его чудесные здания. Сейчас он бросил на него взгляд и быстро отвернулся. До Замка оставалось десять миль — сущий пустяк.

— Как называется эта дорога? — спросил Делиамбер.

— Большой тракт Калинтэйн. Я тысячу раз ездил по нему в город развлечений и обратно. Поля, окружающие его, засеяны таким образом, что в любой день года на них что-нибудь цветет, и всегда в гармоничном сочетании красок: желтое по соседству с голубым, красное — вдали от оранжевого, по краям — розовые и белые цвета. А сейчас, видишь, все цветы отвернулись от нас и поникли на стеблях.

— Если холод их уничтожит, растения можно посадить снова. Но пока еще этого не случилось. Они не так нежны, как ты думаешь.

— Я чувствую холод на их листьях, как на собственной коже.

Теперь они были на вершине Замковой горы, так высоко над равнинами Алханроэля, как будто попали на другую планету. Здесь все заканчивалось фантастическим взлетом островерхих пиков и утесов. Вершина словно сотнями копий целилась в звезды, и среди этих изящных каменных шпилей поднимался округлый бугор высочайшего места на планете, где восемь тысяч лет назад, после победы над метаморфами лорд Стиамот устроил свою имперскую резиденцию. И с тех пор каждый корональ отмечал свое правление новыми залами, пристройками, зубчатыми стенами и парапетами. Замок тянулся на тысячи акров, город в себе, лабиринт более запутанный, чем убежище понтифекса. И вот они почти достигли Замка.

Совсем стемнело. Над их головами светились холодные, безжалостные звезды.

— Наверное, воздух уходит,— прошептал Валентин.— И скоро придет смерть.

— Просто наступила ночь,— ответил Делиамбер.— Мы ехали весь день без отдыха, и ты не заметил, как прошло время.

— А воздух?

— Он становится более холодным и более разреженным, но он еще не ушел.

— Время еще есть?

— Есть.

Они проехали последний поворот. Валентин хорошо его помнил: поворот тракта взлетал резкой дугой вокруг горы, и перед ошеломленным путешественником вырастал Замок.

Валентин еще не видел Делиамбера таким изумленным.

— Что это за здания, Валентин? — тихо спросил колдун.

— Это Замок.

Да, это был Замок лорда Малибора, Замок лорда Вориакса, Замок лорда Валентина. Ниоткуда нельзя было увидеть его целиком или хотя бы сколько-нибудь значительную его часть, но отсюда открывалась громадная каменная и кирпичная кладка, поднимавшая уровень над уровнем, лабиринт над лабиринтом, завиваясь по спирали, сверкая миллионами огней.

Страх Валентина исчез, а вместе с ним и мрачное настроение. Лорду Валентину не пристало печалиться в Замке лорда Валентина. Теперь он дома, и какая бы рана ни была нанесена миру, он сумеет ее залечить.

Тракт Калинтэйн заканчивался площадью Дизимаул возле южного крыла Замка — огромным открытым пространством, вымощенным кусочками зеленого фарфора с золотой Горящей Звездой в центре. Валентин вышел из фургона и собрал своих офицеров. Дул пронзительный холодный ветер.