— Не нужно,— сказал он.— Отдай мне дубинки.

— Я хочу тренироваться.

— Жонглирование — не панацея от бед. Ты чем-то расстроен и потому не можешь точно рассчитать время. Если ты не остановишься, то потеряешь ритм и на несколько недель выйдешь из строя.

Валентин попытался вырвать руки, но Слит держал их на удивление крепко. Карабелла спокойно жонглировала в нескольких шагах от них. Через минуту Валентин сдался. Пожав плечами, он отдал дубинки Слиту, и тот унес их обратно в фургон.

Вскоре появился Залзан Кавол, всеми четырьмя руками тщательно перебирая свою шкуру спереди и сзади, как будто искал в ней блох, и прогудел:

— Все в фургон! Поехали! 

 Глава 14

Дорога к гэйрогскому городу Дюлорну вела на восток, через мирную сельскую местность, зеленую и плодородную. Как и большинство мест на Маджипуре, она была плотно населена, но разумно распланирована: обширные сельскохозяйственные зоны окаймляли полоски городов, так что фургон весь день ехал попеременно то через фермы, то через город, и опять — через фермы и через город.

Здесь, в ущелье Дюлорн, широкой низине к востоку от Фал-кинкипа, климат был удивительно благоприятен для земледелия, потому что северный конец ущелья был открыт полярным грозам с ливнями, которые постоянно заливали умеренную арктическую область Маджипура, а субтропическую жару смягчали легкие прогнозируемые осадки. Все росло круглый год. Сейчас, например, было время уборки сладких желтых клубней стаджи, из которой делали хлеб, и посадки таких фруктовых деревьев, как найк и глейн.

Красота природы рассеяла сумрачное настроение Валентина. Он постепенно перестал думать о том, что его мучило, и увлекся созерцанием бесконечных чудес планеты Маджипур. Черные тонкие стволы деревьев найк, посаженных строгим и сложным геометрическим узором, покачивались на горизонте. Бригады фермеров — хьортов и людей в деревенской одежде — подобно армии захватчиков двигались через поля стаджи, выкапывая тяжелые клубни. Фургон спокойно двигался то мимо озер и ручьев, то мимо странных глыб белого гранита, похожих на зубы, выступающие из ровного травяного ковра.

В середине дня они прибыли в особенно красивое и необычное место — в один из многочисленных лесных заповедников. На воротах светилась зеленая табличка с надписью:

Здесь находится выдающийся девственный парк дюлорнских пузырчатых деревьев. Эти деревья выделяют газ легче воздуха, и он поддерживает их верхние ветки. Достигнув зрелости, стволы и корневая система отмирают, а ветви продолжают жить на пустых стволах и почти целиком зависят от питающей их атмосферы. Иногда очень старые деревья отрываются от почвы и летят в поисках новой колонии. Пузырчатые деревья есть и в Зимроэле, и в Алханроэле, но в последнее время их число сократилось. Эта роща посажена для народа Маджипура по официальному декрету двенадцатого понтифекса Конфалюма короналем лордом Престимионом.

Жонглеры молча шли пешком по лесной дороге уже несколько минут, но не видели ничего необычного. Затем опередившая всех Карабелла нырнула в заросли густого сине-черного кустарника и вскрикнула от изумления. Валентин подбежал к ней. Их глазам открылось настоящее чудо.

Всюду стояли пузырчатые деревья разного возраста. Молодые, не выше Делиамбера или Карабеллы, выглядели на редкость неуклюжими кустами с толстыми раздутыми ветвями необычного серебряного оттенка, которые узлами росли из коротких толстых стволов. У деревьев высотой в пятнадцать-двадцать футов стволы начинали утончаться, а у более старых деревьев они совсем съеживались и выглядели веревками-оттяжками, крепившими плавучие кроны к грунту. Кроны плавали высоко, покачиваясь на легком ветру, безлистные, распухшие, с похожими на воздушные шарики ветвями. Серебряный цвет молодых деревьев с возрастом исчезал, переходя в прозрачность, так что старые деревья казались стеклянными копьями и ярко сверкали в солнечных лучах. Даже Залзана Кавола, похоже, поразили красота деревьев и их необычность. Он подошел к самому высокому, чья светящаяся разбухшая крона, казалось, парила, и осторожно, почти благоговейно обхватил пальцами узкий ствол. Валентин подумал, что скандар хочет сломать его и пустить полое дерево лететь, как воздушного змея, но нет, Залзан Кавол просто измерил толщину ствола и тут же отошел, бормоча что-то себе под нос.

Они довольно долго бродили среди пузырчатых деревьев, разглядывали молодую поросль, старались уловить все стадии роста, смотрели, как постепенно сужаются стволы и утолщаются ветки. Деревья не имели листьев и, наверное, цветов. Трудно было поверить, что это вообще растения. Поистине магическое место. Дурное настроение Валентина как рукой сняло. Среди такой красоты не может быть места грустным мыслям.

— Эй! — позвала Карабелла.— Лови!

Она заметила перемену в его настроении, сбегала к фургону за мячиками и теперь кинула ему все три мяча, и он легко вошел в рабочий ритм.

Карабелла стояла в нескольких шагах от него. Три-четыре минуты они жонглировали независимо друг от друга, но потом начали работать синхронно. Теперь они жонглировали, зеркально отражая друг друга, и Валентин почувствовал, как с каждым циклом бросков на него нисходит все более глубокое спокойствие. Он чувствовал себя уравновешенным, настроившимся на какой-то нужный лад. Пузырчатые деревья, слегка покачиваясь на ветру, вспыхивали фейерверком отраженного света. Мир был тих и ясен.

— По моей команде,— заговорила Карабелла,— бросай мяч из правой руки мне в левую — точно на такую же высоту, как бросаешь себе. Раз, два, три, четыре, пять… пас!

Валентин бросил мяч ей, а она — ему. Он сумел достаточно точно поймать его, не сбиваясь с ритма, продолжая свой каскад и отсчитывая время, чтобы бросить снова.

Назад — вперед — назад — вперед — пас…

Сначала это было трудно, труднее всего, что он делал до сих пор, однако после нескольких пасов страх исчез, и обмен пошел так гладко, будто они практиковались несколько месяцев. Валентин понимал, что в этом есть нечто необычное, что никто не овладевает таким сложным маневром с первой попытки, но, как и прежде, он сумел отбросить от себя все посторонние мысли, и для него перестало существовать все, кроме руки, глаза и летающих мячей,— и промах стал не только невозможным, но и немыслимым.

— Эй! — крикнул Слит.— Идите сюда!

Он тоже жонглировал. Валентин был недоволен, что приходится усложнять задачу, но заставил себя сохранить необходимый ритм: бросать, когда возникает необходимость, ловить то, что летит в руки, и все время держать оставшиеся у него мячи в движении.

Так что, когда Слит и Карабелла начали обмен мячами, Валентин смог включиться и поймал мяч от Слита.

— Раз-два, раз-два,— отсчитывал Слит.

Он встал между Валентином и Карабеллой и взял на себя роль ведущего. Он поочередно бросал им мячи, и долгое время ритм оставался неизменным, но затем ускорился до такой степени, что Валентин уже не мог успеть за ними. В воздух вдруг взлетели десятки мячей — по крайней мере, так казалось,— и Валентин поспешно хватал их, ронял и наконец со смехом повалился в теплую траву.

— Значит, есть все-таки пределы твоей ловкости? — шутливо спросил Слит,— Хорошо! А то я уж начал думать, что ты вообще не из смертных.

Валентин засмеялся:

— Боюсь, что я очень даже смертный.

— Обедать! — крикнул Делиамбер.

Он приглядывал за котелком с тушеным мясом, подвешенным на треноге над огнем.

Скандары, репетировавшие в другой части рощи, появились как из-под земли и тут же принялись накладывать себе еду. Виноркис тоже поторопился наполнить свою тарелку. Валентин и Карабелла были последними, но это их не огорчило. Валентин устал и взмок от напряженной работы, кровь стучала в висках, и долгая ночь с так и не объясненными снами казалась далеко позади, как что-то, оставленное в Фалкинкипе.