— Нет, Слит. Клянусь Повелительницей, если это хоть в ка-кой-то мере зависит от меня, войны не будет, и тебе это известно,— бесконечно усталым голосом возразил корональ.
— А если не зависит, мой лорд? — парировал Слит.
Лицо коротышки, обычно мертвенно-бледное, сейчас горело от волнения, глаза блестели, а руки находились в беспрерывном движении, будто он жонглировал невидимыми булавами. Хиссуну и в голову не могло прийти, что кто-то, пускай даже верховный канцлер, может так резко разговаривать с короналем. Однако случалось такое, похоже, нечасто, поскольку на лице лорда Валентина Хиссун заметил нечто, весьма похожее на гнев: гнев лорда Валентина, которому, по всеобщему убеждению, неведома ярость; ведь мягкостью и любовью он стремился умиротворить даже своего непримиримого врага, узурпатора Доминина Барджазида. Затем гнев вновь уступил место беспредельной усталости, придававшей энергичному сорокалетнему мужчине, каковым Хиссун знал короналя, вид дряхлого старца.
В комнате повисла напряженная тишина. После долгого молчания лорд Валентин заговорил — медленно, обдумывая каждое слово и обращаясь только к Хиссуну, будто в комнате никого, кроме них, не было.
— Я не желаю слышать о войне, пока остается надежда на мир. Но знамения были зловещими и достаточно правдоподобными: если не война, то какое-то другое бедствие неизбежно. Я не стану пренебрегать такими предупреждениями. Этой ночью, Хиссун, мы изменили кое-что в наших планах.
— Вы отмените великую процессию?
— Нет, это не в моих силах. Я уже не раз отказывался от нее под предлогом отсутствия времени на увеселительные поездки, ссылаясь на множество неотложных дел на Замковой горе. Возможно, я откладывал ее слишком долго. Процессия должна проходить каждые семь-восемь лет.
— А что, прошло больше, мой лорд?
— Почти десять. К тому же мне тогда не удалось завершить поездку: в Тил-омоне — ты знаешь об этом — произошла небольшая неприятность: меня против воли освободили на некоторое время от государственных обязанностей.— Корональ смотрел мимо Хиссуна куда-то в бесконечность. Казалось, он вглядывается в туманные бездны времени: возможно, он вспоминал узурпатора Барджазида, долгие месяцы или даже годы, когда в беспамятстве, лишенный власти скитался по Маджипуру. Лорд Валентин покачал головой: — Нет, великая процессия должна состояться. Более того, ее следует сделать более продолжительной. Раньше речь шла о поездке только по Алханроэлю, но теперь я считаю, что необходимо посетить оба континента. Народ Зимроэля тоже должен своими глазами увидеть короналя. И если Слит прав в том, что следует опасаться прежде всего метаморфов… что ж, тогда и надо отправляться именно на Зимроэль, поскольку как раз там обитают метаморфы.
Хиссун никак не ожидал такого поворота событий. Еще и Зимроэль! Невообразимо далекий, чуть ли не мифический край лесов, полноводных рек, волшебных городов с волшебными именами!..
— Ах, мой лорд, если это и есть ваш новый план, то он чудесен! — взволнованно воскликнул он, не в силах сдержать радостную улыбку.— Я и не надеялся когда-нибудь увидеть те места, разве что во сне! Мы поедем в Ни-мойю? А в Пидруид? Тил-омон? Нарабаль?..
— Я скорее всего поеду,— ответил корональ, и бесстрастный тон его голоса поразил Хиссуна до глубины души.
— А я, мой лорд? — с внезапной тревогой спросил он.
— Еще одно изменение в планах,— мягко сказал лорд Валентин,— Ты не будешь сопровождать меня во время великой процессии.
От таких слов на Хиссуна повеяло таким холодом, будто по самым укромным закоулкам Лабиринта пронесся налетевший с небес звездный ветер. Он задрожал, и душа его съежилась под этим ледяным порывом; он ощутил себя отброшенной шелухой.
— Я отстранен от службы, ваша светлость?
— Отстранен? Ни в коем случае! Неужели ты еще не понял, что с тобой у меня связаны серьезные замыслы?!
— Да, вы не раз говорили об этом, мой лорд. Но процессия…
— В том, что тебе со временем предстоит, она будет лишь помехой. Нет, Хиссун, я не могу допустить, чтобы ты потратил год или два, сопровождая меня из провинции в провинцию. Тебе надлежит как можно скорее отправиться на Замковую гору.
— На Замковую гору, мой лорд?
— Чтобы начать подготовку, необходимую кандидату в рыцари.
— Как вы сказали, мой лорд? — изумленно переспросил Хиссун.
— Сколько тебе сейчас? Восемнадцать? Значит, ты несколько отстаешь от сверстников. Но сметливости тебе не занимать: ты наверстаешь упущенное и поднимешься до своего истинного уровня достаточно быстро. Ты должен многого добиться, Хиссун. Нам не дано знать, какое именно зло может поразить наш мир, но сейчас я уверен, что должен ожидать худшего, готовиться к нему и готовить тех, кто будет рядом со мной, когда наступят тяжкие времена. Вот почему ты не примешь участия в великой процессии.
— Понимаю, мой лорд.
— Неужели? Да, пожалуй, ты понимаешь. Когда-нибудь ты наверняка побываешь в Пилиплоке, Ни-мойе и Пидруиде. Согласен? Но сейчас… теперь…
Хиссун кивнул, хотя на самом деле едва ли смел предположить, что постигает смысл сказанного короналем. Лорд Валентин долго и пристально смотрел на него, и юноша твердо выдержал этот взгляд усталых голубых глаз. Однако и сам он уже чувствовал, что силы его на исходе,— ничего подобного ему прежде не доводилось испытывать. Он понял, что аудиенция окончена, хота вслух ничего сказано не было, молча сделал знак Горящей Звезды и вышел.
Сейчас Хиссуну хотелось только одного — поспать: день, неделю, месяц. Эта суматошная ночь отняла всю его энергию. Всего два дня назад тот же лорд Валентин вызывал его в ту же комнату и велел срочно готовиться к отъезду из Лабиринта, поскольку его включают в состав королевского кортежа, совершающего великую процессию по Алханроэлю. А вчера его назначили одним из королевских помощников и выделили место за высоким столом на время банкета… И вот банкет прошел, завершился необъяснимым происшествием. Ему довелось видеть слабость короналя, убедиться в том, что и правитель Маджипура всего лишь обыкновенный человек. А потом его лишили радости участия в великой процессии. И вот теперь… Замковая гора? Кандидат в рыцари? Наверстать упущенное? Что именно? Жизнь начинает больше походить на сон. И нет никого, кто мог бы этот сон растолковать.
В коридоре за дверью комнаты короналя Слит внезапно схватил его за руку и притянул поближе к себе. Хиссун почувствовал, какие необычайные сила и энергия, сжатые словно пружина, скрываются внутри этого маленького человека.
— Я просто хотел сказать, мальчик… я не испытывал враждебности, когда так резко разговаривал с тобой.
— Я и не думал обижаться.
— Ладно-ладно. Я не хочу ссориться с тобой.
— И я с вами, Слит.
— Сдается мне, нам придется немало потрудиться вместе, когда начнется война.
— Если начнется война.
Слит мрачновато усмехнулся.
— В этом нет ни малейшего сомнения. Но я не собираюсь затевать новый спор. Довольно скоро ты начнешь думать так же. Валентин не замечает беды, пока она не схватит его за горло,— это в его характере: он слишком добр и, как мне кажется, слишком верит в добропорядочность других… но ты-то не такой, мой мальчик, верно? Ты живешь с открытыми глазами. По-моему, именно это корональ и ценит в тебе больше всего. Ты слушаешь меня?
— Ночь была долгой. Слит.
— Да-да, верно. Ну ступай, мальчик, поспи немного. Если заснешь…
Глава 9
Первые лучи солнца упали на неровный, серый, илистый берег в юго-восточной части Зимроэля и осветили его бледно-зеленым светом. Рассвет моментально разбудил пятерых лиименов, расположившихся в потрепанной, латаной-перелатаной палатке на краю дюны в нескольких сотнях ярдов от моря. Они молча поднялись, зачерпнули пригоршни сырого песка и растерли его по грубой рябой коже серо-черного цвета на груди и руках, совершая таким образом утреннее омовение. Выйдя из палатки, они повернулись на запад, где в темном небе еще светились несколько звезд, и сделали приветственный знак.