Грядущий Принц заключает в объятия каждого из четырех узников. Затем их ведут к алтарям над Столами Богов. Красная Женщина и Человек Без Кожи ведут младшего короля и его мать к восточному столу, где когда-то, в ночь святотатства, погиб водяной король Низнорн. Слепой Великан и Последний Король провожают старшего короля и того, кто приходит ночью во сне, к западному столу, где осквернителями был предан смерти водяной король Домситор.

Грядущий Принц стоит один над Седьмым храмом. Его окутывает алое облако. Фараатаа опускается, сливается с ним и становится им: теперь они одно целое.

— Вначале было Осквернение, когда безумие обуяло нас и мы совершили грех по отношению к нашим морским братьям,— восклицает он.— А когда пелена спала с наших глаз и мы осознали дело рук своих, за тот грех мы разрушили наш великий город и отправились в изгнание. Но мало того, на нас были насланы издалека полчища врагов, и они забрали у нас все, что мы имели, и вытеснили нас в пустынные места, и это стало нашей карой, поскольку мы согрешили перед нашими морскими братьями. И мы блуждали, претерпевали огромные страдания, и лик Наивысшего отвернулся от нас, пока не наступил конец искуплению, и мы не собрались с силами, чтобы сбросить угнетателей и вернуть себе все, что было нами утеряно за тот древний грех. И было предсказано, что среди нас появится принц и он выведет нас из изгнания, когда наступит конец искуплению.

— Наступило время искупления! — отвечают все.— Наступило время Грядущего Принца!

— Грядущий Принц явился!

— Ты — Грядущий Принц!

— Я — Грядущий Принц! — восклицает он.— Теперь все грехи прощены! Теперь все долги оплачены! Мы прошли через искупление и очистились. Исполнители кары изгнаны из нашей страны. Водяные короли получили возмещение. Велализиер отстроен. Жизнь наша начинается заново.

— Наша жизнь начинается заново! Наступило время Грядущего Принца!

Фараатаа поднимает жезл, сверкающий огнем в утреннем свете, и подает знак тем, кто ждет возле двух Столов Богов. Четырех пленников выталкивают вперед. Сверкают четыре длинных ножа, и мертвые короли падают, и короны катятся в пыль. Столы омыты кровью захватчиков. Сыграно последнее действие. Фараатаа воздевает руки.

— Теперь придите и восстановите вместе со мной Седьмой храм!

Пиуривары устремляются вперед. Они собирают разбросанные камни храма и под руководством Фараатаа укладывают их туда, где они лежали когда-то.

Когда все заканчивается, Фараатаа становится на самую вершину и смотрит вдаль, в морскую ширь, где собрались на просторе водяные короли. Он видит, как они бьют своими огромными крыльями по поверхности воды. Он видит, как они поднимают свои громадные головы и фыркают.

— Братья! Братья! — зовет их Фараатаа.

— Мы слышим тебя, земной брат.

— Враг уничтожен. Город вновь освящен. Седьмой храм поднялся заново. Закончено ли наше искупление, о, братья?

И они отвечают:

— Закончено. Мир очищен, и начинается новая эпоха.

— Прощены ли мы?

— Вы прощены, о, земные братья.

— Мы прощены! — восклицает Грядущий Принц.

И все протягивают к нему руки, и видоизменяются, и становятся поочередно Звездой, Туманом, Тьмой, Лучом, Пещерой.

И остается только одно: простить тех, кто совершил изначальный грех, кто с тех пор оставался пленником этих развалин. Грядущий Принц простирает к ним руки и говорит им, что висевшее над ними проклятие снято и что они отныне свободны.

И камни павшего Велализиера отпускают своих мертвецов, и вылетают их души, бледные и прозрачные; они обретают жизнь и краски; и они танцуют, видоизменяются и издают крики радости.

И вот что они выкрикивают:

— Славься, Грядущий Принц, который есть Король Сущий!

Таким был сон пиуривара Фараатаа, когда тот лежал на ложе из листьев пузырчатки под огромным деревом двикки в провинции Пиурифэйн, а над ним накрапывал дождик.

 Глава 3

— Позовите И-Уулисаана,— велел корональ.

По всему столу лорда Валентина в его каюте на борту флагманского судна «Леди Тиин» были разложены испещренные пометками и надписями карты и планы пораженных болезнями районов Зимроэля. Шел третий день плавания. Эскадра из пяти кораблей под командованием верховного адмирала Эйзенхарта вышла из Алаизора, держа курс в сторону порта Нуминор на северо-восточном побережье Острова Сна. Путешествие обещало занять много недель даже при попутном ветре, а сейчас, как назло, дул встречный.

В ожидании советника по сельскому хозяйству Валентин еще раз просмотрел документы, приготовленные для него И-Уули-сааном, и те, которые он затребовал из исторических архивов. После отплытия из Алаизора он перелистывал их, наверное, раз в пятидесятый, но от того сведения, которые в них содержались, не становились более радостными.

Валентин знал, что болезни растений появились вместе с земледелием. Каким бы благодатным миром ни был Маджипур, он не мог полностью избежать таких напастей, чему в архивах имелось достаточно подтверждений. Болезни, засуха, насекомые наносили серьезный урон урожаям при более чем десяти правителях, а основные невзгоды выпадали по крайней мере на пять эпох: при Сетифоне и лорде Станидоре, при Трайме и лорде Вильди-варе, при Струине и лорде Гуаделуме, при Канабе и лорде Сирруте, а также во времена Синьора и лорда Меликанда в седой древности.

Но то, что происходило сейчас, выглядело куда более угрожающим, думал Валентин, и дело не только в том, что о тех случаях известно лишь по архивным делам, а нынешняя беда случилась именно сегодня. Население Маджипура неизмеримо выросло: сейчас оно составляет двадцать миллиардов, в то время как в эпоху Струина народу было раз в шесть меньше, а в годы правления Синьора и вообще горстка. При столь громадном населении, если погибнет сельское хозяйство, непременно наступит голод, да и само государство может потерпеть крах. Валентин отлично понимал, что в отличие от большинства цивилизаций стабильность жизни на Маджипуре в течение стольких тысячелетий основана на чрезвычайном благополучии жизни. Поскольку никому и никогда не приходилось испытывать истинной нужды в чем-либо, существовало почти всеобщее молчаливое согласие по поводу установленного порядка вещей и даже неравенства в обществе. Но стоит только лишить людей уверенности в сытом, безбедном существовании, как все остальное может развалиться за одну ночь.

А все эти его темные сны, видения хаоса и странные предзнаменования — ветряные пауки над Алханроэлем и тому подобное — по капле вливали в его душу ощущение грозной, невообразимой опасности.

— Мой лорд, пришел И-Уулисаан,— доложил Слит. В каюту вошел советник по сельскому хозяйству. Вид у него был неуверенный и смущенный. Он неуклюже пытался изобразить знак Горящей Звезды, как того требовал этикет. Валентин терпеливо мотнул головой и жестом пригласил И-Уулисаана садиться. Показав отмеченную красным зону вдоль ущелья Дюлорн, он спросил:

— Каково значение лусавендры?

И-Уулисаан ответил:

— Велико, мой лорд. Она составляет основу ассимиляции углеводов во всех северных и западных районах Зимроэля.

— А что можно сделать при большой нехватке лусавендры?

— Восполнить запасы продовольствия такими культурами, как стаджа.

— Но стаджа тоже охвачена болезнью!

— Совершенно верно, мой лорд. И милайл, который имеет примерно такую же пищевую ценность, также поражен корневыми долгоносиками — я вам уже говорил об этом. Отсюда следует, что территория Зимроэля на указанном участке окажется зараженной примерно через шесть-девять месяцев…

Кончиком пальца И-Уулисаан обвел на карте широкий кружок, захватывавший Ни-мойю на востоке и Пидруид на западном побережье, а на юге — Велатис.

Валентин прикинул, какова численность населения в этих местах. Миллиарда два с половиной, пожалуй? Он попытался представить два с половиной миллиарда голодных людей, привыкших к изобилию пищи. И если они наводнят Тил-омон, Нарабаль, Пидруид…